Субъективный словарь фантастики  - Роман Арбитман

Поначалу Тень не догадывается, что его спутник – не человек, а один из сонма старых земных богов, растерявших за столетия почти всех своих американских адептов. Среда (он же Вотан, он же Гримнир, он же Один – бывший владыка Асгарда) встречается с товарищами по несчастью, такими же забытыми сверхъестественными существами, и уговаривает их сплотиться и выйти на Последнюю Битву с набирающей силу сверхъестественной шушерой XXI века – всеми этими «богами кредитной карточки и бесплатной трассы, интернета и телефона, радио, больницы и телевидения, пластмассы, пейджера и неона». Автор приоткрывает читателям краешек потаенной реальности, в которой некогда могущественные боги и демонические существа вынуждены заниматься мелким бизнесом, чтобы совсем не сгинуть.

Роман, действие которого происходит в США, перенаселен богами-эмигрантами. «Приезжая, люди привозили нас с собой, – рассуждает Один. – Они привезли меня, Локи и Тора, они привезли Ананси и Льва-бога, они привезли лепреконов, коураканов и баньши. Они привезли Куберу и Фрау Холле и Эштар. Мы приплыли в их умах и пустили здесь корни». Однако потом настали тяжелые времена: «Наши народы бросили нас, вспоминали лишь как существ с далекой родины… Мы остались – покинутые, напуганные и обобранные – перебиваться на тех крохах поклонения или веры, которые могли отыскать. И доживать, как сумеем». Гейман описывает отставных богов без иронии, но с сочувствием. Здесь, в Америке, джинны водят такси, Анубис владеет похоронным бюро, Чернобог забивает скот, а Тор со своим молотом подрабатывает к пенсии на аттракционах…

Произведение не вписывалось в привычные жанровые рамки. Несмотря на невероятность событий и сверхъестественность большинства персонажей, роман тяготел к серьезной прозе, где нормальная реалистическая «бытовуха» дозированно перемежалась с умеренной (на грани сна и яви) постмодернистской мистикой и не слишком пафосным религиозным визионерством. Смешение жанров было на пользу книге. Едва читатель уставал от фантастики, как его погружали в роман-путешествие по заповедным местам Америки; как только странствие грозило приесться, возникала детективная линия, особым образом мотивирующая поступки героев. Качественно сделанной прозе не мешали неожиданные повороты фабулы, внезапные разоблачения и воскрешения, чудеса и диковины, а также непредсказуемый финал, который было трудно назвать и счастливым, и драматическим.

«Американские боги» – самая известная, наиболее тиражируемая (только в русском переводе она издавалась уже 12 раз) и пока лучшая книга Геймана. Очевидная «кинематографичность» ее давно притягивала продюсеров, однако масштабность замысла и многофигурность повествования требовали вложений. Только спустя десять лет после выхода книги канал НВО объявил, что выпустит телесериал (см. Сериалы фантастические). Работа над проектом безуспешно тянулась несколько лет. Затем инициативу перехватил кабельный канал «Starz», а шоураннером был назначен Брайан Фуллер, ему же принадлежит и разработка концепции в целом.

Первый сезон вышел на телеэкраны в 2017 году. Сюжет романа о богах-пенсионерах дал автору телеверсии немало возможностей – и некоторые были замечательно реализованы. Сценаристы в целом следуют за романом и берут за основу его концепцию, но порой отступают от буквы сюжета. И если, например, Лора, погибшая жена Тени, в книге мерцает где-то на периферии, в сериале ее «посмертные» приключения выходят на первый план. Дуэт «дохлой жены» с лепреконом Суини не только расцвечивает историю прекрасным черным юмором, но и демонстрирует, куда может повернуть сериал дальше – навстречу высоким рейтингам. Авось старые боги Америки помогут своим новейшим биографам.

Антиутопия

В произведениях этого жанра фантастики (он же – дистопия, то есть Dystopia, «плохое место») авторы описывают общество, где доведены до логического предела негативные тенденции его развития – либо те тенденции, которые считает негативными сам фантаст.

Наиболее известные литературные антиутопии ХХ века: «Железная пята» (The Iron Heel, 1908) Джека Лондона и «Спящий пробуждается» (The Sleeper Awakes, 1910) Герберта Уэллса, где описана победа олигархии и тирании; «Мы» (1920) Евгения Замятина и «О дивный новый мир» (Brave New World, 1932) Олдоса Хаксли, где социум жестко унифицирован (у Замятина люди не имеют даже имен, только номера). «Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека – вечно», – читаем у Джорджа Оруэлла в романе-предупреждении «1984» (1948), где людей превратили в нерассуждающие винтики государственного механизма. В 1956 году роман Оруэлла был впервые экранизирован, а еще через десять лет Франсуа Трюффо снял картину по мотивам антиутопии Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» (Fahrenheit 451) – о мире, где чтение книг считается предосудительным, а хранение – преступным.

В 1984 году появилась вторая экранизация Оруэлла, годом позже – кафкианская «Бразилия» (Brazil) Терри Гиллиама – фильм, где карательную функцию выполняет Министерство информации. Из фильмов на ту же тему, снятых уже в XXI веке, назовем «Эквилибриум» (Equilibrium, 2002) Курта Виммера: вновь диктаторский режим, при котором проявление эмоций считается преступлением. И поскольку эмоции под запретом, запрещено и искусство – картины, литература, музыка. Когда в самом начале фильма Виммера из огнеметов сжигают «Джоконду», переклички с Брэдбери очевидны. Мир, оставшийся без чувств, обречен на скорое вымирание. Одна надежда – на тех немногих, кто не желает мириться с фантазмами, рожденными в головах политических безумцев…

Антиутопия – материализовавшийся кошмар, и пути к нему неисповедимы. Человек Запада привыкал жить в комфортном мире устойчивых социальных институтов и умных механизмов. При малейшем сбое человек этот тут же оказывался «голым на голой земле». Символом такого кошмара еще в начале XX века стала повесть Эдуарда Моргана Форстера «Машина останавливается» (The Machine Stops, 1909), в которой автоматическая система поработила людей и люди ей подчинились ради стабильности. И если царь-машина выйдет из строя, жизнь на Земле может обрушиться в хаос. Пример подобного рода демонстрировал уже в начале 60-х известный создатель психоделических фантазий Филип Кендред Дик, у которого в романе «Молот Вулкана» (Vulcan’s Hammer, 1960) человечество, разбив верховный компьютер, сразу возвращалось едва ли не в первобытное состояние. С другой стороны, беда могла таиться не только в отказавших технологиях. Всякий серьезный сбой в работе любой из отраслей социальной сферы (полиции, адвокатуры, страховой медицины и пр.) приводил к практически аналогичным роковым последствиям – вспомним хотя бы «Стальной прыжок» (Stälspranget, 1968) шведского писателя Пера Вале.

Иногда мир быстро приходит в упадок из-за природных катаклизмов, пандемий или ядерной катастрофы (см. Постапокалиптика литературная, Фильмы-катастрофы), но нередко писатели обходятся без мировых войн и сверхъестественных причин, вроде превращения людей в зомби. «Механизм» развития событий ярче всего описан в нефантастическом романе «Повелитель мух» (Lord of the Flies, 1954) Уильяма Голдинга: дети, оставшись без наставников и благ цивилизации, исторгают умников и превращаются в дикую стаю…

«Восемь миллионов жителей тут же принялись затаптывать друг друга насмерть на мостах и в туннелях. Выжившие рассеялись за городом – словно саранча, словно полчища чумных крыс. Они заражали воду. Распространяли брюшной тиф, дифтерит, венерические болезни. Кусали, рвали, убивали, грабили, насиловали. Питались дохлыми собаками и трупами детей… То же самое происходило в Чикаго, Детройте, Вашингтоне, Лондоне, Париже, Бомбее, Шанхае, Токио, Москве, Киеве и Сталинграде – в каждой столице, в каждом промышленном центре, на каждом железнодорожном узле, во всем мире. Цивилизация была разрушена без единого выстрела. Не могу понять: почему военные считают, что без бомб не обойтись?»